Обычный двухэтажный дом на одной из улиц какого-то маленького провинциального городка.
Обычный зал средних размеров с не шибко дорогим убранством. Точнее, с какими-то порванными кусками ткани вместо штор, пыльной, разваливающейся мебелью и ярким запахом затхлости.
Обычное давно не мытое окно с необычно широким подоконником.
…И обычный юноша. Он нехотя заходит в зал, кидает грязную верхнюю одежду на диван и застывает на месте, перебирая в руках какие-то бумаги. Потом, над чем-то смеясь, кидает их в старый камин и садится на любимый подоконник.
-Сегодня они придут, - а перед глазами обшарпанный, потрескавшийся потолок. А на губах – улыбка…
Тот же юноша, стоящий у двери, встряхнул головой, прогоняя наваждение. Яркие золотые глаза, уже не похожие на те, прежние, агрессивно смотрят в сумрак комнаты. “Как неожиданно...”
От медленных, немного напряженных движений челка снова падает на левый глаз, но парень уже не спешит убрать её. Сейчас у него другая цель.
Следом заходит ещё один, даже с виду всё ещё «зелёный», хоть и умудрённый опытом молодой человек. У него светлые волосы, контрастирующие с окружающей обстановкой, и светло-зелёные глаза… Глаза… Абсолем нравятся его глаза.
-Он кинул их вот сюда, - всё ещё мальчишеский голос разбивает в дребезги царящее вокруг напряжение. С виду красивый и вполне адекватный юноша подходит к камину и садится у него на корточки. Некогда брошенные листы бумаги лежат на том же месте, куда он сам их отправил.
Абсолем аккуратно собирает нужные обрывки несобранной мозайки и медленно встаёт.
-Ох, такое ощущение, что ему не пятнадцать, а лет эдак сто… Надо же, какой неповоротливый, - ворчливо пробубнил парнишка, потирая спину и потягиваясь в разные стороны. Потом он аккуратно, как будто боясь кого-то разбудить или что-то сломать, подошёл к подоконнику и неожиданно для себя забрался на него. Рука чисто механически потянулась к грязному стеклу в попытке его протереть. Не удалось…
“И черт с ним,” – пролетела в голове недовольная, словно чужая мысль и юноша принялся просматривать бумаги. Как и в тот раз.
На них не было ничего особенного. Просто какие-то документы: контракты, долги, сделки… И лишь на одном в углу был список дел. Цепь одним движением выкинула всё, оставив в руках лишь заинтересовавший её лист.
“Купить хлеба, молока и конфет. Накрыть стол. Убраться наконец. Поменять шторы, вымыть весь дом. Встретить сестру.”
И всё. Юноша откинул голову, задумчиво уставившись в потолок.
Интересно, значит это та навязчивая идея, не покидающая это тело до сих пор? Очень интересно… Неожиданно интересно! На губах появилась странная, нечеловеческая улыбка. В одно мгновение невинный мальчишка перевоплотился в настоящего маньяка, задумчиво выбирающего следующую жертву. Однако Абсолем выбирал не жертву.
“Седой старик с внуком идут по мощёной улице. Там тепло и, кажется, солнечно. Но небо затянуто серыми облаками. Мальчик неожиданно поднимает голову и спрашивает: «Дедуль, а мы успеем до дождя?». А старик отвечает: «Нет конечно». И улыбается. Внук удивленно смотрит на него, не чувствуя той влажности в воздухе, которую ощущает пожилой человек. Ведь старику уже упала первая капля на морщинистый лоб. Настала очередь внука. Он снова поднимает голову… И неожиданно ему на нос падает несколько холодных капель! Мальчишка не сразу понимает, что это было и опять озадаченно поднимает голову. На этот раз его окатывает водой как из ведра.”
-Сейчас будет дождь, - словно в пустоту говорит темноволосый парень. Он снова стал обычным человеком. Не маньяком, не существом извне. А уставшим мальчишкой, закрывшем глаза. Пока он их не откроет, он будет казаться частью этого мира. Но стоит этим ярким золотым глазам устремить хотя бы в пустоту свой хищный взгляд, как юноша снова будет существовать отдельно от окружающей его реальности.
Через пару секунд капли начали громко барабанить по стеклу. Начался самый настоящий ливень.
“Мальчик, громко крича то ли от страха, то ли от восторга, тянет дедушку за рукав. Он что-то щебечет про то, что им нужно быстрее домой. Что старик может заболеть. Что ему нельзя… А тот с улыбкой продолжает медленно идти по улице, еле волоча ноги. Почему ему так хорошо? Почему он счастлив? Не знаю… Впервые в жизни он чувствует такую небывалую легкость. Кажется, вот сейчас! Вот сейчас взлетит!”
-… Но ноги подводят его. Он не может летать. – Абсолем резко открывает глаза и тянется руками к щеколдам на оконной раме. Неожиданно быстро он меняет своё положение и, уже стоя на коленях, открывает окно нараспашку. Порыв сильного ветра тут же врывается в помещение, стремится сорвать старые шторы, смести пыль и взъерошить светлые волосы другого находящегося в комнате человека.
А юноша, ни за что не держась, осторожно выглядывает из окна. Он находит глазами упавшего старика и испуганно метающегося вокруг него мальчишку.
“Скоро его похоронят. А потом он станет бабочкой,”- парень наклоняется ещё ниже, с интересом рассматривая улыбающееся лицо пожилого человека. Мокрые волосы прилипают к лицу, становится прохладно, но ему так же хорошо, как и тому старику. Как будто сейчас он так же находится в забвении. В счастливом неведении. Где-то далеко… И там даже намного лучше, чем здесь. Незабываемые ощущения. Недоступные.

-Выше времени, говоришь? – мальчишка неожиданно отвлекся от столь приятных ощущений на слова своего контрактора – Возможно…
Потом, почувствовав, что начинает падать, он неожиданно ухватился за рукав так вовремя решившего выглянуть Севера и поудобнее устроился на подоконнике. “Как же это называется? Страдает? Да, страдает он уже давно…” – недовольно подумал Абс, всматриваясь в красивое лицо молодого человека. Сказать, что порой цепи хотелось сожрать его – не сказать ничего. Инстинкт однако. Но эта опустошенность и некая истощенность безумно нравилась Абсолем. “Так бы и съела,” – промелькнула в голове очередная, непонятно кому принадлежащая мысль.
Цепь фыркнула. Порой её просто выбешивало подобное самовольное вылезание позаимствованных человеческих качеств. Конечно, в попытках понять людей они были весьма удобны, но вот в обычной жизни часто мешали. Особенно во время еды. Ведь кому понравится, когда во время ужина у него в голове начинают появляться различные образы и от резко накатывающего отвращения хочется выплюнуть всё обратно. И как быть, спрашивается? Голодать?! А человеческую еду цепь никогда жрать не будет!
“Просто издевательство!” – возмущенно подумал мальчишка, сползая с подоконника.
-Надо будет потом раскопать этого старика… - отчего-то чересчур брезгливо произнёс он, в очередной смотря в потолок – Эй, Север! Хочешь кое-что интересное расскажу?
А с улицы уже начали доноситься голоса спешащих куда-то людей. И неожиданно громкий плач ребёнка. Юноша поморщился и закрыл одно ухо рукой. Не любил он детский плач. Потому, что в своё время уже довольно наслушался.
Так как ребёнок не унимался, цепь быстро отошла от окна и расположилась уже на диване.
-А у мальчишки-то хорошая интуиция была. Или, точнее сказать, способности, - она говорила это с такой довольной улыбкой и так радостно, как будто хвасталась – Он знал, что мы за ним придём. И что скоро станет… Мной.
Последнее слово было сказано лишь после недолгой паузы, как будто гусеница пришла к подобному выводу только сейчас. Впрочем, пока она это говорила, то испытывала некий дискомфорт. Ей самой одновременно нравилось сказанное и в то же время казалось крайне неприятным говорить о прошлом владельце данного тела.
-Короче, чего я тебя сюда притащил, - неожиданно опомнился мальчишка и подозрительно посмотрел на своего постоянно пребывающего в прострации контрактора – Эй, Север, ты меня хоть слушаешь?
Он пару раз щелкнул пальцами, недовольно хмурясь.
-Короче, мне нужна его сестра. – сказал, как отрезал.
Хотя, может, на уме у цепи было совсем не то, что могло показаться обычному человеку, однако кто знает этих цепей. Сожрать она её хочет, убить, или просто погнушаться? Даже Абсолем не знала, зачем эта сестра. Но она была нужна. И срочно. Сию секунду, сей же час. И всё равно, как они достанут какую-то там сестру умершего мальчика. Это не важно. Важен результат…